Я на сцене в Энн-Арборе, штат Мичиган, перед двумя тысячами человек. Они все купили билеты, чтобы увидеть, как я читаю отрывки из своей книги, а затем чтобы я, Энди и Миранда ответили на вопросы после окончания презентации. Это не традиционная аудитория; просто большая комната в отеле, где кто-то поставил пару тысяч стульев. Билеты разлетелись менее чем за день. Каждый человек мечтал купить книгу, даже если у него дома уже лежала такая же.

Тур на самом деле произвел фурор. Наша троица и Робин (а иногда кто-нибудь еще – папа Энди, Дженнифер Патнэм, Сильвия Стоун, публицисты, маркетологи и т. д.) передвигались в туристическом автобусе с койками, Nintendo, душем и холодильником. Там тесновато, иногда мы мешаем друг другу, но в основном это глупо, глупо и весело. Миранда и Энди на самом деле проводят кучу времени вместе, что дает мне возможность писать и зависать на Соме и ругаться в твиттере с Защитниками.

Мы отвечали на вопросы около двадцати минут. Большинство из них касались Сна или того, что я думаю о культе в Нью-Мексико, который из-за боязни заразиться Сном призывает стрелять в любого, кто приближается к истукану, или о еще какой-то теории о Карле. У нас соглашение: я разбираюсь с сумасшедшими теориями, Энди – с людьми, которые «шутят», что я и Миранда милые, а Миранда – с чем-нибудь техническим. Миранда долго ворчала, что мы отвлекаем ее от работы над Сомом, но согласилась поехать, если в автобусе будет действительно хороший Wi-Fi. На протяжении всего тура я жалела, что Майи нет рядом, чтобы отвечать на вопросы о Сне.

Например:

– Самая странная вещь, что случалась с вами во Сне? – это спросила двенадцатилетняя девочка.

– Ну, там все очень странное… – Я запнулась. – Но среди общей тишины и неподвижности я всегда пугаюсь самолета.

– Чего? – переспросила Миранда, которая сидела рядом со мной.

– Самолета. Когда добираешься до края города, он как раз заходит на посадку. Ни разу не нашла, куда же он садится.

Люди в комнате заерзали.

– Что, никто ни разу не был на краю города? – спросила я.

– Нет, я была, – сказала Миранда, – но самолета не видела. Ничто в городе не двигается. Никогда.

– Поднимите руки, – вмешался Энди, – кто видел во Сне летящий самолет.

Никто не поднял руку.

– Ох, – сказала я. Повисла долгая пауза, и наконец я выдавила: – Что ж, пожалуй, вот мы и нашли самую странную вещь, которая происходила со мной во Сне!

Публика засмеялась, и мы перешли к следующему вопросу.

Это был парень лет тридцати в спортивной куртке и с темными волосами, уложенными в аккуратную прическу. Его голос слегка дрожал.

– Да, вопрос для Эйприл. Каково это – быть предателем собственного вида? – Аудитория загудела, и он повысил голос, боясь, что мы его не расслышим. – Каково все знать и притворяться, что никакой угрозы нет? Каково продать планету и страну за пару долларов и крупицу славы? – Он взмахнул моей книгой. Парень явно нервничал. Несколько его друзей (или просто Защитники, что пришли сорвать встречу) одобрительно взвыли в глубине зала.

– Слушайте, мы не поняли друг друга. – Такие стычки уже случались, и я научилась хорошо с ними справляться. – Я охотно верю, что вы искренне выступаете в интересах планеты, мне жаль, что вы не можете принять мою позицию. У меня нет доказательств, что Карлы делают что-то, кроме как подталкивают человечество к…

– Иди на хрен, вероломная сука! – заорал кто-то с задних рядов.

Внезапно вся комната пришла в движение. Я посмотрела на Энди и Миранду, они явно испугались. Люди встали, чтобы найти крикуна. Ситуация официально вышла из-под контроля. Я кричала в микрофон, но никто меня не слышал – либо это, либо они не обращали на меня внимания. Люди стояли в проходах. Я подняла глаза: Энди стоял передо мной. Он рывком поднял меня за руку. Я не хотела уходить со сцены. Если мы не сможем успокоить людей, это будет во всех завтрашних новостях: «Тур Эйприл Мэй отменен из-за протестов» или что-то подобное. Люди в комнате все не успокаивались. Энди и Миранда утащили меня со сцены.

6 июня

Я снова в своей квартире на Двадцать третьей, сижу перед компьютером. Знаю, что должна сделать, но не могу себя заставить.

После разгрома в Энн-Арбор книжный тур отменили. Защитники преследовали меня онлайн. Их теории заговора наслаивались друг на друга, пока меня буквально не перестали считать человеком. Может, я антихрист, может, демон, может, пришелец. Дегуманизация обычно является метафорой, но для определенной части людей она стала реальностью. Я не была человеком.

Признаюсь честно: это было ужасно. В тот момент в отеле, когда все вышло из-под контроля, я испугалась. Но хуже всего было нырять в кроличью нору людского бреда и знать, что я в центре этого, знать, что в мире есть тысячи людей, которые будут счастливее, если я умру – так они мне все время говорили. Я постоянно дергалась, что, в свою очередь, делало меня капризной и раздражительной и приводило к катастрофическим последствиям. На публике я держалась спокойнее, чем Джеймс Дин.

Мой адрес не был секретом. Сотрудникам полиции Нью-Йорка неоднократно звонили люди, утверждавшие, что их держат в заложниках в моей квартире. Эта стратегия преследования в Интернете называлась «шлепки». Тролли надеялись, что полиция серьезно отнесется к угрозе и буквально отправит команду спецназа взломать мою дверь. К счастью для меня, Робин в первую же неделю позвонил в полицию Нью-Йорка и попросил добавить меня в список потенциальных целей, чтобы я никогда не встречалась с командой спецназа лицом к лицу. Я, конечно, смотрела видео о том, как это происходит. Такое часто случается с людьми, которые транслируют геймплей. Это ужасно. Дверь падает, все кричат, огромные парни в бронежилетах на всех кидаются. Один из плюсов Сна состоял в том, что если я оставалась в нем всю ночь и не просыпалась, то не видела кошмаров.

Тысячи раз за сто дней я хотела все бросить и спрятаться. Когда Миранда добавила премиальный уровень подписки стоимостью пять долларов в месяц, Сом вышел на самоокупаемость. «Моя жизнь с Карлом» разошлась более чем миллионом копий, и я заработала по семь долларов с каждого проданного экземпляра, так что, ну, посчитайте сами. Сейчас я могла бы уйти в отставку, и жизнь стала бы безопаснее и приятнее. Единственное, что удерживало меня в игре:

Я же обещала вам рассказать все честно.